Стой под дождём, пусть пронизывают тебя его стальные стрелы. Стой, несмотря ни на что. Жди солнца. Оно зальёт тебя сразу и беспредельно.
Название: Момент истины
Персонажи: читать дальше
читать дальшеСерхио знает о корриде всё. Когда ты так сильно что-то любишь, в этом нет ничего удивительного. В детстве он всерьёз мечтал стать тореадором, а стал футболистом. Тоже неплохо, если учесть, какие на поле порой разыгрываются сражения, какие устраиваются драмы. Если отбросить все дамские сентименты и сопливо-демократично-нравственные рассуждения о жалости от поедателей гамбуреров и стейков и оставить одну сердцевину, то коррида это один из самых честных видов... спорта? Не один из известных Рамосу тореро не позволил бы себе назваться спортсменом. Спроси любого, и он скажет, что он воин. Спроси любого, и он признается, что коррида это не о смерти, коррида это, прежде всего, о жизни.
Для волевого, смелого, жизнеутверждающего и охочего до глубоких эмоций Рамоса коррида всегда была полна смысла и настоящих страстей. В поединке между быком и человеком, на арене, на этой самодельной войне настоящее - всё: слёзы, кровь, жизнь, смерть, а, самое главное, момент истины. Так его называют сами тореро, и Серхио готов захлебнуться от романтичности каждый раз, когда он постигает этот момент истины, ощущает его сердцем.
В моменте истины, который нельзя рассчитать наперёд, нельзя угадать, определяется исход поединка, это переломная точка, после которой один уже не способен выиграть, а второй — не может проиграть. Любой тореро, спроси его, расскажет, что момент истины нельзя угадать, зато его можно увидеть. В глазах зверя, в глаза своего соперника.
«Знаешь, все тореадоры подкрашивают глаза чёрным карандашом, чтобы сделать взгляд роковым... Как у быка обводка по краю. Сильный приём...»
«Знаю. Но зачем ты мне это говоришь?» - с улыбкой спрашивает Криштиану. Он не насмехается, как можно было подумать, это просто его фирменное. Как причёска, исполнение штрафных, финты, самообожествление.
«Что если попробовать этот приём на Сан-Сиро?»
«Тогда бери несмываемый карандаш, а вообще не советую...», - качает головой Роналду. - «Только не ты, Рамос».
«Почему?»
«Потому что, во-первых, ты не тореро, а, во-вторых, не умеешь...»
«Что? Краситься? Так ты меня научишь», - смеётся Серхио.
«Делать то, что хочется и не иметь глупый вид. Не умеешь балансировать на грани и не наебнуться с неё... Не схлопотать красную, ха. Только без обид».
Рамос не обижается. Только не на Криштиану. Да и не всерьёз он про карандаш, если честно. Обычная болтовня перед важнейшими, символичными матчами. Перед игрой он как капитан не жалеет слов ни для команды, ни для журналистов: отвлекает и подбадривает своих и мягко стелет прессе, чтобы жестко спалось чужим.
Рамос не тореро, верно, но, как и коррида, футбол для него это не о поражении, футбол для Серхио это, прежде всего, о победе.
Он не помнит, в чьих именно глазах он увидел это в 2014, помнит только, что уже до стартового свистка знал, что Реал одержит верх.
В 2016 единственный, в чьих глазах он станет искать момент истины, будет Фернандо Торрес.
Фернандо...
Фернандо он другой, особенный. Серхио знает о нём всё... да не совсем. Когда ты так сильно кого-то любишь, в этом нет ничего удивительного.
Чего только не искал в глазах Торреса Рамос за всё это время: смысл, надежду, ответы, себя, их, милосердие, вечность... А уже завтра станет искать то, ради чего и выходит раз за разом на поле, ярчайшее явление в любом поединке.
Момент истины.
***
В домашней раздевалке Атлетико, почти перед самым выходом слева на стене висит небольшое зеркало: квадратная форма, сколотый правый верхний угол. Зеркало пережило несколько ремонтов, множество игроков, приходы-уходы, слёзы, кровь... Оно помнит ещё совсем юного Торреса, загорелого, в чьих тонких, нежных чертах угадывалась отвага. Помнит Торреса-капитана, который гордо поправлял на руке повязку и не мог скрыть взволнованного блеска глаз. Помнит сумасшедшие причёски, первые татуировки, искусанные губы и грустный, прощальный взгляд. Зеркало бережно хранит все оттенки прежних чувств, ликований и молодости, но готово отражать лишь данное, сиюминутное.
Момент настоящего.
Когда Торрес прибыл из Милана, зеркало трезво показало всю его бледность, морщинки, накопленные за семь лет, и радостное смятение в уставшем, измученном взгляде.
Немного позже вернулся прежний румянец и азартный блеск глаз, и зеркало довольно возвращало Фернандо его уверенность и привычный светлый цвет прядей, которые он всё также старательно приглаживал перед каждым домашним матчем.
Накануне перед вылетом в Милан Фернандо заезжает на Кальдерон, чтобы забрать кое-что из вещей. В другой раз он бы этого не сделал, но перед главным матчем всей своей футбольной жизни Торресу необходимо набраться, глотнуть побольше воздуха родных трибун.
Он выходит к полю, где рассеиватели воды с мерным шумом увлажняют изумрудный газон, и обводит долгим, внимательным взглядом пустые ряды сидений. Потом спускается в раздевалку. Здесь тоже никого. Тишина вокруг непривычная, почти ласковая, замершая в ожидании. Так бывает, когда кто-то из родных уезжает на время из дома, и ты ждёшь его возвращения с первых минут разлуки, ждёшь немного тоскливо и волнительно. Торрес осматривается вокруг — тишина почти человеческая, будто само место переживает за команду.
Ничего удивительного, Фернандо всегда знал, что у Кальдерона есть душа.
Он поднимает со скамейки оставленную кем-то, аккуратно сложенную спортивную газету. На первой полосе — фотография его самого и Серхио Рамоса, и громкие слова Рамоса о том, что, если понадобится, он убьёт Фернандо за победу. Торрес улыбается и откладывает газету в сторону.
Кто бы мог подумать, что в Милан поедут они оба. Когда-то очень давно Серхио признался Торресу, что попроси тот его, и он готов таскаться за ним по всем городам и странам. В словах было больше отчаяния, чем правды, и Фернандо в ответ промолчал и подарил Рамосу самый мучительный и добрый взгляд из всех возможных.
Прошло время, отчаяние поутихло, и они оба даже научились извлекать из него пользу. После того, как Реал вышел в финал, Торрес тут же сбросил Серхио сообщение: «Таскаться, значит?» Мигом прилетело ответное: «Ха! В Милан я тебя одного больше не отпущу!» Торреса тут же омыло горячей волной: ревность и дерзость Рамоса всегда волновали его, придавали сил и повышали ставки. Поэтому, когда надо, Фернандо эгоистично на них рассчитывал.
Но кто бы из них не проиграл, больно будет обоим. Просто по-человечески. Когда ты не раз заставал слёзы другого, когда не единожды становился их причиной, то невольно учишься узнавать им цену, дорожить ими… Короче, это сближает. Ничего удивительного, когда ты так давно кого-то...
Фернандо встаёт со скамьи и подходит к зеркалу. Квадратная форма, сколотый правый верхний угол. Торрес прилежно проводит ладонями по светлым, отросшим волосам, зарывается в них пальцами. Зеркало возвращает ему сосредоточенный, напряжённый взгляд. Фернандо никогда откровенно собой не любуется, но если только чуть-чуть, и за это любим всеми отражающими поверхностями. Он умеет смотреть на себя по-настоящему, изучая, ему непременно нужно ковыряться в себе, шевелить что-то, требовать, искать источник, момент истины внутри. Потому что он считает, что вся правда, все ответы, вся вина, если придётся, кроются в нём самом.
Кончики пальцев спускаются на уши и дальше – на сжатые скулы и подбородок. Иногда Торресу кажется, что на финал у него не осталось никаких сил, что он исчерпал себя до конца, но то ли внутренний голос, то ли умиротворяющая тишина вокруг странным образом вселяют мысль, что на это он копил силы всю свою карьеру.
Это и есть его момент истины.
***
Реал резвится на официальной тренировке на Сан-Сиро. Стадион красив и величествен, но, скажите, пожалуйста, чего не видывал королевский клуб? На небе зажигаются звёзды. Точно так же они будут выглядеть завтра, когда финалисты примутся пожимать друг другу руки.
Фернандо Торрес никогда не выходит на поле с горяще-распахнутыми глазами, как сам Серхио, но тот уверен, что пары секунд, пока скрещены их взгляды, ему хватит, что уловить момент истины.
Или внушить его, если понадобится.
Он уже заявил Торресу: «Я убью тебя». Официально. И пускай тот себе улыбается, читая всё это и угадывая в трёх словах неосознанную анаграмму*, Серхио собирается сражаться, как настоящий тореро.
По крайней мере, у него в запасе ещё целые сутки, чтобы убедить себя не дрогнуть, прочитав в глазах напротив готовность не убивать, а умереть ради заветного момента истины.
И от этой мысли больно щемит сердце, и становится по-настоящему страшно.
------
*я люблю тебя - te amo
я убью тебя - te mato
Персонажи: читать дальше
читать дальшеСерхио знает о корриде всё. Когда ты так сильно что-то любишь, в этом нет ничего удивительного. В детстве он всерьёз мечтал стать тореадором, а стал футболистом. Тоже неплохо, если учесть, какие на поле порой разыгрываются сражения, какие устраиваются драмы. Если отбросить все дамские сентименты и сопливо-демократично-нравственные рассуждения о жалости от поедателей гамбуреров и стейков и оставить одну сердцевину, то коррида это один из самых честных видов... спорта? Не один из известных Рамосу тореро не позволил бы себе назваться спортсменом. Спроси любого, и он скажет, что он воин. Спроси любого, и он признается, что коррида это не о смерти, коррида это, прежде всего, о жизни.
Для волевого, смелого, жизнеутверждающего и охочего до глубоких эмоций Рамоса коррида всегда была полна смысла и настоящих страстей. В поединке между быком и человеком, на арене, на этой самодельной войне настоящее - всё: слёзы, кровь, жизнь, смерть, а, самое главное, момент истины. Так его называют сами тореро, и Серхио готов захлебнуться от романтичности каждый раз, когда он постигает этот момент истины, ощущает его сердцем.
В моменте истины, который нельзя рассчитать наперёд, нельзя угадать, определяется исход поединка, это переломная точка, после которой один уже не способен выиграть, а второй — не может проиграть. Любой тореро, спроси его, расскажет, что момент истины нельзя угадать, зато его можно увидеть. В глазах зверя, в глаза своего соперника.
«Знаешь, все тореадоры подкрашивают глаза чёрным карандашом, чтобы сделать взгляд роковым... Как у быка обводка по краю. Сильный приём...»
«Знаю. Но зачем ты мне это говоришь?» - с улыбкой спрашивает Криштиану. Он не насмехается, как можно было подумать, это просто его фирменное. Как причёска, исполнение штрафных, финты, самообожествление.
«Что если попробовать этот приём на Сан-Сиро?»
«Тогда бери несмываемый карандаш, а вообще не советую...», - качает головой Роналду. - «Только не ты, Рамос».
«Почему?»
«Потому что, во-первых, ты не тореро, а, во-вторых, не умеешь...»
«Что? Краситься? Так ты меня научишь», - смеётся Серхио.
«Делать то, что хочется и не иметь глупый вид. Не умеешь балансировать на грани и не наебнуться с неё... Не схлопотать красную, ха. Только без обид».
Рамос не обижается. Только не на Криштиану. Да и не всерьёз он про карандаш, если честно. Обычная болтовня перед важнейшими, символичными матчами. Перед игрой он как капитан не жалеет слов ни для команды, ни для журналистов: отвлекает и подбадривает своих и мягко стелет прессе, чтобы жестко спалось чужим.
Рамос не тореро, верно, но, как и коррида, футбол для него это не о поражении, футбол для Серхио это, прежде всего, о победе.
Он не помнит, в чьих именно глазах он увидел это в 2014, помнит только, что уже до стартового свистка знал, что Реал одержит верх.
В 2016 единственный, в чьих глазах он станет искать момент истины, будет Фернандо Торрес.
Фернандо...
Фернандо он другой, особенный. Серхио знает о нём всё... да не совсем. Когда ты так сильно кого-то любишь, в этом нет ничего удивительного.
Чего только не искал в глазах Торреса Рамос за всё это время: смысл, надежду, ответы, себя, их, милосердие, вечность... А уже завтра станет искать то, ради чего и выходит раз за разом на поле, ярчайшее явление в любом поединке.
Момент истины.
***
В домашней раздевалке Атлетико, почти перед самым выходом слева на стене висит небольшое зеркало: квадратная форма, сколотый правый верхний угол. Зеркало пережило несколько ремонтов, множество игроков, приходы-уходы, слёзы, кровь... Оно помнит ещё совсем юного Торреса, загорелого, в чьих тонких, нежных чертах угадывалась отвага. Помнит Торреса-капитана, который гордо поправлял на руке повязку и не мог скрыть взволнованного блеска глаз. Помнит сумасшедшие причёски, первые татуировки, искусанные губы и грустный, прощальный взгляд. Зеркало бережно хранит все оттенки прежних чувств, ликований и молодости, но готово отражать лишь данное, сиюминутное.
Момент настоящего.
Когда Торрес прибыл из Милана, зеркало трезво показало всю его бледность, морщинки, накопленные за семь лет, и радостное смятение в уставшем, измученном взгляде.
Немного позже вернулся прежний румянец и азартный блеск глаз, и зеркало довольно возвращало Фернандо его уверенность и привычный светлый цвет прядей, которые он всё также старательно приглаживал перед каждым домашним матчем.
Накануне перед вылетом в Милан Фернандо заезжает на Кальдерон, чтобы забрать кое-что из вещей. В другой раз он бы этого не сделал, но перед главным матчем всей своей футбольной жизни Торресу необходимо набраться, глотнуть побольше воздуха родных трибун.
Он выходит к полю, где рассеиватели воды с мерным шумом увлажняют изумрудный газон, и обводит долгим, внимательным взглядом пустые ряды сидений. Потом спускается в раздевалку. Здесь тоже никого. Тишина вокруг непривычная, почти ласковая, замершая в ожидании. Так бывает, когда кто-то из родных уезжает на время из дома, и ты ждёшь его возвращения с первых минут разлуки, ждёшь немного тоскливо и волнительно. Торрес осматривается вокруг — тишина почти человеческая, будто само место переживает за команду.
Ничего удивительного, Фернандо всегда знал, что у Кальдерона есть душа.
Он поднимает со скамейки оставленную кем-то, аккуратно сложенную спортивную газету. На первой полосе — фотография его самого и Серхио Рамоса, и громкие слова Рамоса о том, что, если понадобится, он убьёт Фернандо за победу. Торрес улыбается и откладывает газету в сторону.
Кто бы мог подумать, что в Милан поедут они оба. Когда-то очень давно Серхио признался Торресу, что попроси тот его, и он готов таскаться за ним по всем городам и странам. В словах было больше отчаяния, чем правды, и Фернандо в ответ промолчал и подарил Рамосу самый мучительный и добрый взгляд из всех возможных.
Прошло время, отчаяние поутихло, и они оба даже научились извлекать из него пользу. После того, как Реал вышел в финал, Торрес тут же сбросил Серхио сообщение: «Таскаться, значит?» Мигом прилетело ответное: «Ха! В Милан я тебя одного больше не отпущу!» Торреса тут же омыло горячей волной: ревность и дерзость Рамоса всегда волновали его, придавали сил и повышали ставки. Поэтому, когда надо, Фернандо эгоистично на них рассчитывал.
Но кто бы из них не проиграл, больно будет обоим. Просто по-человечески. Когда ты не раз заставал слёзы другого, когда не единожды становился их причиной, то невольно учишься узнавать им цену, дорожить ими… Короче, это сближает. Ничего удивительного, когда ты так давно кого-то...
Фернандо встаёт со скамьи и подходит к зеркалу. Квадратная форма, сколотый правый верхний угол. Торрес прилежно проводит ладонями по светлым, отросшим волосам, зарывается в них пальцами. Зеркало возвращает ему сосредоточенный, напряжённый взгляд. Фернандо никогда откровенно собой не любуется, но если только чуть-чуть, и за это любим всеми отражающими поверхностями. Он умеет смотреть на себя по-настоящему, изучая, ему непременно нужно ковыряться в себе, шевелить что-то, требовать, искать источник, момент истины внутри. Потому что он считает, что вся правда, все ответы, вся вина, если придётся, кроются в нём самом.
Кончики пальцев спускаются на уши и дальше – на сжатые скулы и подбородок. Иногда Торресу кажется, что на финал у него не осталось никаких сил, что он исчерпал себя до конца, но то ли внутренний голос, то ли умиротворяющая тишина вокруг странным образом вселяют мысль, что на это он копил силы всю свою карьеру.
Это и есть его момент истины.
***
Реал резвится на официальной тренировке на Сан-Сиро. Стадион красив и величествен, но, скажите, пожалуйста, чего не видывал королевский клуб? На небе зажигаются звёзды. Точно так же они будут выглядеть завтра, когда финалисты примутся пожимать друг другу руки.
Фернандо Торрес никогда не выходит на поле с горяще-распахнутыми глазами, как сам Серхио, но тот уверен, что пары секунд, пока скрещены их взгляды, ему хватит, что уловить момент истины.
Или внушить его, если понадобится.
Он уже заявил Торресу: «Я убью тебя». Официально. И пускай тот себе улыбается, читая всё это и угадывая в трёх словах неосознанную анаграмму*, Серхио собирается сражаться, как настоящий тореро.
По крайней мере, у него в запасе ещё целые сутки, чтобы убедить себя не дрогнуть, прочитав в глазах напротив готовность не убивать, а умереть ради заветного момента истины.
И от этой мысли больно щемит сердце, и становится по-настоящему страшно.
------
*я люблю тебя - te amo
я убью тебя - te mato
-
-
28.05.2016 в 09:15Обожаю тебя, вот просто обожаю!
Такие они у тебя... не знаю, настоящие, что ли. Конечно, никто не знает, какие они на самом деле, но для меня вот именно такие. Порывистый, страстный, открытый всему миру, напоминающий ураган Серхио и сдержанный, немного замкнутый даже, привыкший держать все в себе Фернандо. И даже Криш, который рядом пробежал, очень понравился.
А еще очень понравился Кальдерон. Ты так его описала, что словно ощущаешь его, видишь, и даже как ни странно, подобно ФЕру, чувствуешь себя как дома)
Анаграмма просто вынесла мозг. КАК тебе приходят в голову такие идеи?!
Ох, что сегодня будет, я прям с утра боюсь. Каков он, момент истины, и для кого?
ЗЫ а помнишь, я тебе загадывала написать про "Убийство. Как один убивает другого"? Ну вот, считай, уже и написала, спасибо душке Серхио
ЗЗЫ te amo
-
-
29.05.2016 в 20:40уже знаем. Хотя я все же надеялась, что АТМ, что Торрес победит.. Как мало, как мало справедливости..
paulina-m, спасибо!!!
-
-
29.05.2016 в 23:43И эти кадры плачущего Нандо... О да, очень-очень привлекательные для трансляции, для шоу, для зрителей! То-то их раз за разом все повторяли и повторяли, ручки потирали небось от удачной картинки... Как ножом по сердцу